Название: Дом на горе.
Жанр: приключения, романтика, юмор, мистика.
Категория: джен.
Рейтинг: G.
Размер: миди/макси (30 тысяч слов).
Статус: в процессе.
Бета: Yasuko Kejkhatsu (первые главы); Idiota и Татиана ака Тэн в качестве первых читателей.
Описание: На новом месте всё неплохо: Ден знакомится с соседями, наслаждается видами... но замечает всё больше странностей: вещи оказываются не там, где их оставили, родные ведут себя крайне непривычно, а трава остаётся сухой после дождя. Он сходит с ума? Или вокруг действительно творится что-то не то? И надо ли спасать родных от этой нечисти — или придётся спасать их от самого себя?

Один.




Дом на горе

Человек, что построил дом на горе, Без сомнения, был поэт: Там до солнца рукою подать на заре, Там значительно раньше рассвет...

Максим Леонидов           

Здесь и находиться тяжело: протекающая крыша, скрипящие половицы и трещины на стенах наполняют такой безысходностью, что хоть вешайся. Дену же от них только легче: в таком месте никто не спросит, почему ты не веселишься и не радуешься. Кроме того, район это почти заброшенный, а значит — меньше глупых разговоров, меньше шума, меньше, в конце концов, людей.
Дом достался им то ли от двоюродной, то ли от троюродной тёти: более близких наследников не нашлось. А может — никто не захотел наследовать здание, которое потребует столько вложений. Отец и сам бы отказался, но когда-то здесь угораздило жить мамину бабушку, и теперь дом, в мамином представлении, являлся родовым гнездом и памятью поколений — то есть, местом, которое нельзя бросить даже при наводнении и войне.
— Ну и разруха, — бурчит отец. — Эта Джейн не боялась, что на неё крыша рухнет?
Ден указывает на пауков:
— Зато ей не было одиноко.
Они снимают паутину в коридоре и нескольких комнатах, сметают пыль, моют полы. Но очевидно: чтобы результат стал заметен, им придётся убираться ещё долго-долго...












***

А он не ждал беды, как не ждут в январе Грозовую июльскую ночь, Но ударила молния в дом на горе, И никто не успел помочь...

Максим Леонидов           

— Как она вообще дошла до такого? — спрашивает отец.
Ден кивает: он видел тётю Джейн — лет так десять назад — жизнерадостная, весёлая женщина.
Мама вздыхает.
— После того, как пропала Катлин, они оба стали такими...
— Оба?
— И Джейн, и Вортон.
— Вортон?..
— Её муж!
— Ка...
— Дочь. Их дочь! Ты же ездил искать её вместе со мной!..
Отец кивает, но видно, что он не помнит ничего такого. Ден обводит взглядом кухню — единственное помещение, что они успели по-настоящему убрать. Хорошая была идея: теперь хоть поесть можно без брезгливости.
— Зачем мы вообще тут убираемся? — спрашивает Ден, когда мама выходит. — Уедем осенью, и всё станет прежним.
Отец пожимает плечами:
— Потому что я не хочу снова ссориться с твоей матерью.
Исчёрпывающий ответ. Ден пытается придумать, как продожить разговор, но ничего не выходит.
Было бы неплохо здесь остаться. Ни тебе школы, ни заданий, с которыми может справиться даже кретин, ни тупых шуток тупых одноклассников... Впрочем, какая разница. Отец никогда не бросит свой журнал, а мама — магазин. И, наверное, к счастью, потому что лучше быть запертым в террариуме, чем слушать целыми днями, что ты ненормальный.
Ден продолжает уборку этой помойки. Выкидывает ни на что уже непригодные вещи, смазывает двери, снова стряхивает паутину (да откуда она берётся?), делает кучу других полезных вещей и, наконец, добирается до чердака.
— Здесь свинарник был, что ли?..
Следующий час уходит на то, чтобы вернуть цвет окружающим предметам. Когда чердак из Пылевого Царства превращается в обычную грязную комнату, Ден позволяет себе передохнуть. Он запрыгивает на какую-то поверхность (комод? стол?), где просто сидит и болтает ногами, слишком уставший, чтобы думать. Впрочем, мысли в последнее время всё невесёлые, так что, наверное, это и к лучшему.
Он тряпкой вытирает пот с лица — не замечая, что оставляет на лбу грязные разводы, — и снова идёт менять воду. Хоть с водопроводом здесь всё более-менее в порядке.
Ден в очередной раз затаскивает таз на верхний этаж, когда взгляд его падает на люк в потолке. Он прикидывает размеры дома: за дверцей может быть сантиметров пятьдесят, не больше. «Туда и не положишь-то нечего. Может, ещё этаж делать собирались?» Но у Дена нет шила ни в каких частях тела, и его не тянет открывать непонятные двери и люки... к тому же, ему надо продолжать уборку.
К вечеру можно даже понять, что он сидел на положенном на бок буфете. Ден так устает за день, что ему едва хватает сил снять серые кроссовки, серый свитер и серые же джинсы. В доме отличная слышимость, и перед сном он слышит, как мама говорит:
— Ты даже из кабинета не вышел!.. Считаешь, мы одни должны этим заниматься?..
Отец отвечает, что не он их сюда тащил. Мама говорит, что он не ценит её семью и её переживания; отец возражает, что в таком случае он бы не повёз их сюда, мать...
Это не самый интересный разговор, и Ден предпочёл бы его не слышать. Но тут уж выбирать не приходится. Он лежит, сонно предполагая, какой будет следующая реплика; не угадывает лишь один раз — когда вместо ответа мать убегает к себе и захлопывает дверь.
А с утра Ден продолжает уборку дома — и он всё ещё бесконечно далеко от того, чтобы разобрать этот хлам, да и от того, чтобы понять, из чего именно состоит хлам, честно говоря. Кажется, что серая гадость впиталась во все горизонтальные плоскости и оттереть её вне человеческих сил... но никто не скажет, что он не пытался.
— Мы тебя совсем не интересуем!.. — доносится из кухни этим вечером, и Ден вынужден признать, что в маминых словах есть доля правды.
— Опять ты придираешься! Вот он я, рядом; оставил чёртов журнал на чёртового идиота Смита, чтобы свозить тебя в этот чёртов дом.
— Да, но ты мог бы...
Это как смотреть «Перл Харбор» в семидисятый раз. В первый тебе всех жалко, во второй тебе всех жалко, а потом ты жрёшь свой попкорн и говоришь: «О, этот парень уже сдох?»
Так что Ден лишь накрывает голову подушкой.
— Когда ж я от вас съеду...








***

Так незаметно, постепенно Я зарастаю пустотой. Часы идут, но ничего не происходит,             Песок течёт, и всё...

Алексей Иващенко и Георгий Васильев            

Проходит ещё три дня, и до начала занятий остаётся ровно два месяца. Ден не знает, хорошо это или плохо. С одной стороны — мало кто на свете испытывал столь же сильную ненависть к школе. С другой... там хотя бы есть чем заняться. Бесполезным, скучным, но всё же.
Благодаря амбициозности отца, Ден учится в лучшем лицее города. Это хорошо: обычную школу он бы, наверное, не вынес. Там же он учится отлично... примерно месяц. Потом становится невмоготу, и он перестаёт делать хоть что-то... Получает по шее от отца, и снова возвращается к лучшим оценкам в классе. Потом обратно. В результате выходит средненько.
Ден зевает. Листает книгу, слегка прибрается, бродит по комнате. Заняться нечем, и он снова берёт в руки эту изумительную книгу, которая ухитряется становиться скучнее с каждой главой. Ден прорывается сквозь две страницы, когда остатки интереса гаснут и мысли возвращаются на прежнюю дорогу.
Может, он учился бы лучше, если б не болел так часто — врачи объясняли, что у него проблемы с иммунитетом, Дену же казалось, что его организм готов подцепить что угодно, лишь бы снова не оказаться в школе... Хотя школа-то, на самом деле, хорошая. Дело в нём.
А может, было бы лучше, если бы учёба не давалась ему настолько легко. И, наверное, было бы проще, если бы дорогие-любимые одноклассники понимали хоть треть того, что он говорит. Да, определённо было бы проще...
Нет, эта книга просто изумительна!.. Оказывается, первые двадцать страниц рефлексии были не так уж плохи: их сменили рассуждения о Боге. Автор внушал, что у каждого есть Предназначение, свой путь и своё, уготованное небом место. Если скучный текст Ден ещё может вынести, то это... в конце концов, просто несправедливо.
Он ещё раз проходит по комнате. Проводит пальцем по комоду и думает, что неплохо бы стереть пыль, — после чего заваливается на кровать.
Может быть, автор прав. Может, у каждого они есть: место, предназначение, связь с Богом — у каждого, кроме него. И даже самого себя не обвинишь: он ведь искал, но так и не нашёл, ничего не нашёл — призвания, друзей, девушки, даже хобби!.. полный неудачник...
Тут Ден встряхивается. Опять саможалейка?.. Ну-ка хватит! Он заставляет себя встать с кровати, убрать эту дурацкую комнату и починить какой-то шкаф, после чего героически осиливает ещё двадцать страниц книжки.
Время кажется вязким, и становится плотнее с каждым днём, и совершенно логичным выглядит то, что скоро оно остановится вовсе, — и странно лишь, что до сих пор этого не сделало...













***

Говоря отвлечённо, Ты совсем не мой герой. До тебя мне дела, В общем-то, нет...

Майя Котовская || Канцлер Ги           

На следующий день родители собираются в город. Конечно, как же отец бросит свой журнал. Смит пришлёт ему статьи, отец их просмотрит, исправит и отошлёт обратно с едкими комментариями, а потом приедет домой и с порога взревёт: «Ничего без меня не могут сделать!» — и станет ясно, что окажись иначе, он бы расстроился...
А мама, конечно же, привезёт лопату, и лейку, и очередные семена. Вернётся она грустная, потому что отец сказал что-то обидное, но вскоре придёт в себя и будет радостно сажать цветы.
Как всегда.
Ден остаётся дома: хоть немного одному побыть; никаких скандалов, ссор, не надо ни на кого оглядываться. Он ходит по тихим комнатам, хоть на минуту чувствуя себя свободным... пока не вспоминает, что здесь была, как минимум, одна смерть, и, может быть, призрак матери всё так же бродит по окрестностям и ищет свою потерянную дочь, или наоборот, девочка пытается зайти в свой родной дом, но неведомые силы не пускают её, и... Ден фыркает и трясёт головой. Прав отец, надо читать меньше чепухи и больше серьёзной литературы. Кстати! У него с собой Рекс Стаут был — не сказать, что серьёзное чтиво, но всё равно лучше, чем тот страдальчески-религиозный бред. Так, куда он его дел?..
Ден точно помнит, что брал книгу в руки после приезда. Кажется, он положил её на... комод?.. Нет, на тот столик у стены, точно. Но книги нет ни там, ни там — ни где-либо ещё. Ден обыскивает дом, но так и не находит её.
Что ж, видимо, это судьба — и ничего не остаётся, кроме как заняться уборкой. Он вздыхает и мужественно выносит очердную кучу полусгнивших вещей, моет коридор, полы на кухню, потом и саму кухню.
Это огромный дом, и убираться здесь — примерно как захватывать Россию: пока дойдёшь до середины, в начале и следа твоего не осталось. Хотя, конечно, всё равно лучше, чем было: после смерти дочери тётя Джейн, похоже, и вовсе не выходила из своей комнаты... С другой стороны, в некоторые помещения он так и не заглядывал, так что там, наверное, всё та же разруха.
Покончив с коридором, Ден распахивает одну такую terra incognita, и понимает, что incognita она только для него: в комнате очень чисто. Видимо, здесь тётя Джейн порядок поддерживала. Наверное, это комната той пропавшей девочки.
Ден оглядывается. Сколько ей было? Судя по комнате — готовилась превратиться из ребёнка в девушку; в углах плюшевые игрушки, а на столе — стопка модных журналов. На кровати раскрытая книга, на спинке стула висит кофта — будто кто-то собирался надеть её сразу по возвращению. И это жутко: жил человек, мечтал, имел какие-то планы — а потом просто исчез... Да и страшновато выглядит такое чистое, жилое помещение посреди заброшенного дома...
Ден оглядывается, чувствуя холодок по спине. Ну, раз здесь чисто, делать ему тут нечего!..
Уже у самой двери взгляд его цепляется за зеркало: там улыбается красивый мускулистый парень с короткой стрижкой и уверенным взглядом... Зеркало Катлин обклеено фотографиями из журналов. Ден переводит взгляд на своё отражение, но лишь досадливо морщится и скорее отходит.
Он прикрывает за собой дверь, когда снизу раздаётся совершенно жуткий хрип, похожий на предсмертное карканье замученной вороны. Мысли о привидениях больше не кажутся смешными.
Ден оглядывается на комнату. Не стоило им трогать вещи покойницы, не стоило даже смотреть на них... Больше всего на свете хочется спрятаться в шкаф — но шкафа поблизости нет, и он лишь сглатывает и посильнее сжимает в руках своё единственное оружие: половую тряпку.
Не пропадают люди просто так! Сначала девочка, потом её мать — а он, видно, следующий. Надо как-то предупредить родителей... чтобы они тоже не попали к этому, чем бы оно ни было... или хоть задержать его...
На негнущихся ногах Ден спускается вниз — и вспоминает, как отец ругался, что дверной звонок издаёт совершенно жуткие звуки. И вправду, сквозь занавески на окне просвечивает чей-то силуэт. Ден встряхивается: ну он и кретин! А звонить может только мама, ведь отец его обычно игнорирует. И если она не открывает дверь ключами, значит, руки опять заняты тяжёлыми сумками! Он распахивает дверь и едва успевает остановить тираду о вреде тяжестей для женского здоровья: на пороге стоит незнакомый парень.
Столько неожиданностей подряд — это уж слишком много, и Ден может лишь изумлённо таращиться на гостя. На вид ему лет девятнадцать, чёрные волосы собраны в причёске «парикмахерская? что это?» Нос тонкий, а улыбка какая-то хорёчья: кажется, вот-вот стрельнет туда-сюда глазами в поисках, где бы нашкодить. Но глаза как раз-таки смотрят спокойно — прямо и ровно, холодно и немного надменно. Худой, но не щуплый, он на голову выше Дена и почему-то выглядит способным постоять за себя: может быть, из-за этого спокойствия в глазах, а может, из-за приличного размаха плеч. Или из-за позы?.. Руки в карманах, спина чуть согнута — но если у большинства людей сутулость защитная, то у него она смотрится, как боевая стойка, и почему-то кажется, что лучше никогда не переходить дорогу этому парню... Только тут Ден соображает. Какая поза?! Какие плечи?! Кто это и что он здесь делает?
Видимо, смятение отражается в его взгляде, потому что гость снисходительно ухмыляется:
— Привет. Меня зовут Каммен, я живу неподалёку. Сказали, что к нам переехал молодой парень, и я сразу рванул сюда. Не представляешь, как может быть скучно в этой дыре.
— А... Представляю. Ден.
Сосед протягивает руку, и Дениел поспешно вытирает ладони об штаны, только сейчас замечая, насколько же он грязный.
— Вы родственники Джейн Редлайн?
— Да... она оставила нам дом.
— Ясно. Мои соболезнования насчёт тёти. И насчёт дома, кстати, тоже.
Шутка эта немного циничная, но Каммен дружелюбно улыбается, и почему-то жизнь сразу кажется не такой мрачной. Ден чешет в затылке:
— Давно ты здесь?
На секунду гость замирает — будто видео на паузу поставили. Потом снова улыбается и так же невозмутимо отвечает:
— С рождения.
Странная пауза... видимо, зацепил какие-то неприятные воспоминания. Ден оборачивается на дом:
— Я бы пригласил тебя зайти, но... там действительно очень грязно. Покажешь мне окрестности?
— Да я уж вижу, что ты убираешься, — Каммен указывает на штаны Дена. Об их прежнем цвете напоминает лишь тонкая полоска рядом с ремнём. — Давай. Без проводника здесь легко заблудиться.
— Сейчас... переоденусь только. Подождёшь?
Каммен кивает и прислоняется к перилам. Уже в комнате Ден слышит: «Давай быстрее!»










***

Просто мы сегодня оказались похожи, Вопреки любым гороскопам земли, На одну пошиты, прости Господи, рожу, По одним следам для чего-то пошли...

Майя Котовская || Канцлер Ги           

— Это же... это просто... — Ден спохватывается, что выглядит уж слишком впечатлительным. — Ты когда-нибудь видел такой красивый лес?
Каммен довольно щурится.
— Не поверишь, я каждый день через него прохожу. А вот ты, я чую, из мегаполиса: стеклянные небоскрёбы и никакой зелени.
Ден хохочет. Назвать его дыру мегаполисом!
— Расскажешь, откуда он взялся?
Каммен поднимает брови. Потом торжественно выдаёт:
— Всё началось с папы-дерева и мамы-дерева...
Ден снова смеётся.
— В смысле, с ним связано какое-нибудь предание?
— Насколько я знаю, нет, — Каммен выглядит пойманным врасплох.
— Ничего? Ни злой ведьмы, похищающей детей, ни демонов, насылающих проклятья, ни оживающих деревьев? Странно... Такое заброшенное место, кажется, тут обязано твориться что-нибудь эдакое.
— Да брось ты. Тут никогда не происходило ничего интересного.
Эту фразу сосед произносит медленно, очень, очень уверенно, и Ден понимает: действительно не происходило. Он грустно вздыхает — расслабься, парень, там, где находишься ты, скучно всегда.
— ...Да и не поздновато тебе в волшебство верить?
Ден замирает. Каммен смотрит на него тем самым отцовским взглядом: «Ну что за придурок!» — и хочется, как минимум, его послать. Пауза затягивается.
— Звучишь в точности как мой отец, — наконец становится способен на нейтральное Ден.
— Я надеюсь, это комплимент.
Он не отвечает. Отворачивается обратно к лесу, смотрит на листья. Это настолько красивое место, глупо тратить время на пережёвывание переживаний.
— Проблемы с родителями?
Ден встряхивает головой, но сосед касается его плеча и смотрит так понимающе и сочувственно, что он не выдерживает.
— Ну... да. Они всё время ссорятся, и оба постоянно чего-то от меня требуют, а я не могу ничего из этого сделать, и... не знаю, я так устал...
В глазах Каммена мелькает какое-то непонятное чувство, но гаснет прежде, чем Ден успевает его распознать.
— Я понимаю.
От этой простой фразы становится немного легче. Ден кивает. Снова повисает молчание. Каммен опять прячет руки — кажется, он вынул их из карманов первый раз за прогулку.
— И чего они от тебя хотят?
Он пожимает плечами:
— Отец хочет, чтобы я был целеустремлённым, уверенным в себе, компанейским — похожим на него. Мать хочет, чтобы я был похож на идеального мужчину, которого она увидела в моём отце и каковым он не оказался...
— А чего хочешь ты сам?
— Не знаю... сдохнуть было бы неплохо...
Каммен хмыкает. Ден косится на него и тоже выдавливает усмешку.
— С жиру бешусь, да?..
— Отнюдь.
Некоторое время они мрачно молчат, а потом Каммен толкает его плечом.
— Пошли, тебе нужно развеяться.
Они ещё долго бродят по лесу, и сосед показывает ему, похоже, самые живописные уголки местности. Вскоре Ден окончательно забывает об этом разговоре, хотя на сердце по-прежнему тяжело.
— Ну и места у вас!.. Каждый метр хоть на открытку фотографируй.
Видно, что Каммену приятны эти слова... но он лишь безразлично пожимает плечами. Учитывая, что руки из карманов сосед так и не вынимает, жест выглядит довольно забавно.
— А почему ты всё время прячешь руки? — спрашивает Ден прежде, чем успевает подумать.
И тут же взгляд Каммена становится напряжённым, тяжёлым — совсем не похожим на прежний. Ден сразу вспоминает, как подумал, что с этим парнем лучше не связываться. Но... разве он спросил что-то не то?..
— Не понимаю, почему ты интересуешься, — наконец тянет Каммен.
— Да я... просто... ну, так же не принято... я думал, может, у тебя какая-то особенная причина... извини!
Каммен невольно ухмыляется; почти все ухмыляются, когда Ден начинает лепетать, как неудачник.
— «Не принято»...
— Ну да! Может, у тебя там десяток ножей и ты только и ждёшь, когда я отвернусь? — Ден пытается улыбнуться.
Каммен усмехается в ответ. Его лицо снова становится спокойным и доброжелательным.
— Может быть. Но вообще-то у меня просто мёрзнут руки.
— А-а... — Ден невольно оглядывает зелёный лес вокруг. Тепло так... ну... что ж, у каждого свой температурный режим...
Некоторое время они молчат, лишь неторопливо шагают по траве. Наконец, Ден опускается на поваленное бревно: знатно они находились сегодня.
— Кстати о ножах. А как пропала Катлин?
Каммен едва не спотыкается:
— Умеешь ты менять темы!
Ден и сам удивлён: так вот что не давало ему покоя, эта девочка... Сосед снова делает своё смешное пожатие плечами.
— Не представляю, что ты хочешь услышать, — если даже полиция ничего не нашла.
— Знаю... но человек ведь не может просто раствориться!
Каммен садится рядом. Встряхивает головой, и видно, что тема эта ему не нравится.
— Конечно, может. Посмотри, сколько здесь безлюдного места. Забрела куда-нибудь... овраг, канава, озеро за лесом...
— Но почему тогда, — Ден невольно сглатывает, — даже тела не нашли?
Каммен смотрит жалостливо, мягко. Потом отводит глаза и видно, что подбирает слова как можно осторожнее:
— Денни, пойми... здесь столько места. Пока всё обыщешь, много времени пройдёт. И... когда пошла вторая неделя... все решили, что... если она была жива в первый день, то теперь уж точно умерла. И дальше... уже не особо старались.
— А полиция?! — вырывается слишком болезненно.
— Пойми ты... у полицейских это называется «висяк». Это дела, которые...
— Я знаю, что такое висяк! Не говори со мной, как с ребёнком!
— Я лишь не хотел тебя расстраивать.
Ден дёргает плечом и преувеличенно цинично бросает в ответ:
— Думаешь, меня заденет смерть какой-то девчонки?!
Но задевает ведь, задевает. Как так, ребёнок потерялся, а им лень искать было! а полиции не нужно нераскрытое дело... Задевает. Но знать об этом кому-либо вовсе не обязательно.
Каммен мягко улыбается и кажется: эти мысли он считал.
— Думаю, да. И смерть ребёнка, и общая несправедливость мироустройства.
Ден вскакивает.
— Не знаю, с чего ты решил, что я такой слабак, но...
— Ты восприимчивый человек с чистой душой. А вот кто вбил тебе в голову, что это плохо, — хороший вопрос.
Ден не находит, что сказать.
— Проблемы с родителями, говоришь?..
Дениел хлопает глазами. Он никогда не думал об этом с такой точки зрения, но... действительно, в этом же нет ничего плохого... а отец всегда... стоп!
Он встряхивает головой:
— Всё не так. Моя семья тут не причём. Да и... — он задумывается, как подобрать слова, чтобы не обидеть.
— Да и это не моё дело. Ты прав. Не стоило лезть.
Ден выдыхает. Как же Каммен ухитряется сгладить любую ситуацию! Ему так никогда не удавалось...
Он обводит деревья взглядом:
— Слушай...
— Конечно, сейчас выведу. У меня завтра дела, а вот послезавтра могу заглянуть. Надеюсь, ты свободен.
Смена темы не даёт толком подумать, как быстро поймал его мысль Каммен. Ден ухмыляется:
— Не занят я по жизни. Со свободой сложнее...
Сосед провожает его до дома, обещает зайти, как только появится минутка, и Ден поднимается к себе. Родителей по-прежнему нет, а на душе у него почему-то удивительно легко.
Возвращается он как раз вовремя: уже через несколько минут раздаётся звонок в дверь. На этот раз за ней действительно мама и действительно с тяжёлыми сумками.
— Зачем ты опять таскаешь тяжести? — пыхтит Ден. — Почему меня не позвала?
Мать пожимает плечами.
— Сама бы донесла. Ел?
Ден чешет в затылке.
— Вроде, нет...
— Я же оставляла тебе ужин в холодильнике. Ты что, не можешь даже подогреть еду? — слова её звучат не то что бы резко, но как-то непривычно по-деловому. Она замирает и смягчает их усталой улыбкой. — Извини. Набегалась. О, ты убрался! Молодец. Самой давно пора было это сделать. Ладно, я спать.
— Спокойной ночи, мам...
Мать уходит, и шаги её так же деловиты, а в дверях появляется отец. Вместо привычной брезгливой гримасы на лице его широкая улыбка.
— Привет! Как ты тут, парень? — радостно начинает он, потом осекается. — В смысле... э... я-а-а... совсем забыл, что у меня есть дела.
И он поспешно убегает наверх — а Ден всё так же стоит столбом. Что это было?! Их телами поменяли?.. Нет, нет... их поменяли телами с кем-то другим?
Он так же ошалело разбирает сумки, разогревает себе еду. Папа работает, мама спит. Тишина. Ден жуёт, думает, что делать дальше: в доме такая акустика, что убираясь, он непременно разбудит мать — с его-то неуклюжестью! Но... он достаточно сделал за предыдущие дни. Наверное, можно и почитать?
Ден приканчивает ужин, моет посуду и крадётся в свою комнату. Но детективов Стаута так нигде и нет, а ту ужасно нудную книгу он сейчас не осилит. Новую начинать не хочется, делать особо нечего, и он ложится спать.










***

Ортогональное проецирование имеет ряд преимуществ перед центральным и косоугольным параллельным проецированием. К ним в первую очередь относятся простота геометрических построений ортогональных проекций точек и сохранение на проекциях при определенных условиях формы и размеров проецируемой фигуры.

А. А. Чекмарев, «Инженерная графика»           

Первое, что замечает Ден, бредя утром на кухню, — удивительно грязные полы. Те, которые он вчера мыл несколько часов. «Тебя не возьмут даже в уборщики», — говорит он себе, следя, чтобы не сбежал кофе.
Сверху доносятся тяжёлые шаги отца, потом плеск воды. Ден вздрагивает, подхватывает турку, чашку и блюдце с недоеденным сырком — и перемещается на чердак. Он сидит на стенке того упавшего буфета, жуёт плавленый сыр и болтает ногами.
При ярком утреннем свете чердак выглядит иначе. Раньше казалось: двухсантиметровый серый слой лежит на всех горизонтальных плоскостях...Теперь мнится, что пыль осела также на плоскостях фронтальных — а может быть, даже на профильных. Зависит от точки зрения, хе-хе*. Ден думает, кто бы из его одноклассников понял шутку. Хм... никто?

---

На самом деле, шутка довольно глупая. На горизонтальной плоскости отображается вид сверху, на фронтальной — вид спереди, на профильной — вид слева. Соответственно, если вы обойдёте предмет (или повернёте его против часовой), то профильный и фронтальный виды поменяются местами.

С наилучшими пожеланиями,
Сержант Очевидность.

---

Да уж. Изумительный зануда — и почему только его не любили сверстники? Ден наливает ещё кофе и пожимает плечами. Не такие уж у него были плохие отношения с классом: им было восхитительно друг на друга плевать. Их интересы лежали не просто в разных плоскостях — в параллельных. По крайней мере, прямой пересечения Ден так и не нашёл. Первые несколько лет это угнетало. Потом Ден решил, что, несмотря на все попытки окружающих доказать обратное, он как раз нормальный.
И они нормальные. И где-то несомненно есть те, кто его оценит, но... Ден не мог найти их. Он чувствовал себя, будто марсианин или венерианец в теле землянина: внешне то же самое, органы те же, а восприятие, интересы, даже чувство юмора — иные. Можно было бы сказать, конечно, — он выше их по уровню, вот и не сходится! Но отец в детстве был таким же, а его всегда уважали.
...Может быть, отец просто не переставал общаться с человеком, увидев, как тот бросает фантик на дорогу... может быть...
Так или иначе, отношения в итоге наладились. Ден совершенно спокойно относился к выходкам сверстников (не винить же детей за их шалости?); они, видя подобное безразличие, предпочли оставить «ботаника» в покое.
Ден был уверен, что оценки его выходили бы куда лучше, если бы он учился экстерном. Но кто б ему позволил. Ден уже давно, хоть и не достиг предела терпения отца, но асимптотически к нему приближался — и решил не портить отношения ещё сильнее. Хотя, на самом деле, прав был Марк Твен: «Я никогда не позволял школе вмешиваться в моё образование»... Интересно, а Каммен на кого учится?
Он допивает кофе и спрыгивает со стенки буфета. Отец гремит тарелками на кухне, и Ден остаётся на месте, не желая портить настроение ни себе, ни ему. Он ходит от стены к стене, и, в очередной раз повернувшись, замечает, что люк в потолке открыт. Ден абсолютно уверен, что не трогал его. Наверное, мама решила полюбопытствовать, что там, и, увидев, что за дверцей лишь прибитые доски, так и оставила её распахнутой. Ден переводит взгляд вниз и замечает, что стол придвинут чётко под отверстие. Видимо, он угадал.
Он прислушивается. Вроде бы, отец ушёл. Ден тихо выбирается с чердака и крадётся в кухню. Споласкивает турку, полноценно завтракает и... снова начинает мыть полы. Те самые, которые отдраил вчера.
Вскоре он узнаёт основное правило скучной жизни. Так всегда: пока знаешь, что ничего интересного не предвидится, можешь спокойно заниматься полезным нудным делом. А только появляется хоть что-то новое, сосредоточиться не получается. Ден знает, что Каммен не зайдёт, но не может ничего с собой поделать. Он в семьдесят четвёртый раз смотрит на дверь, потом вздыхает и с подозрением глядит на полы. После нескольких часов работы они выглядят довольно чистыми, но Дена немного беспокоит то, что вчера они тоже выглядели чистыми. Он качает головой и идёт выливать воду.
Ден опорожняет таз под ближайшее дерево, а сам упорно смотрит вдаль. Никаких признаков долговязой фигуры на горизонте.
— Хочешь погулять, солнышко?.. — раздаётся за спиной.
Ден вздрагивает, едва не роняет таз, оборачивается и видит маму. — Нет, я... конечно, нет. Тебе нужна помощь?..
Она опирается на лопату.
— Что ты! Мне это в радость, — солнечно улыбается мать. — Это папа у нас работает, а я — так, развлекаюсь без своего магазина... Но, правда, почему бы тебе не погулять?
Ден задумывается, но причины не находит.
— Давай-давай, навестишь соседей, проветришь лёгкие. А то добываешь кислород из пыли...
— Соседей.
— Да, соседей! Денни, мы здесь как минимум на месяц, ты же не можешь ни с кем не общаться...
— «...Человеку ведь нужно общение, вот посмотри, сколько связей у твоего отца!.. а у меня — везде друзья, и я всегда знаю, что мне помогут, а ты даже не говоришь ни с кем, ну что ж это такое, у любого нормального ребёнка...»
Мама вздыхает:
— Хорошо, хорошо. Мы предсказуемые. Но менее правильными от этого мои слова не становятся!.. Тебе нужно общение. У любого нормального человека должны быть хорошие отношения с соседями, коллегами...
Голос мамы всё менее слышен, поскольку между ними уже три двери. Ден бредёт в комнату, где снимает очередные убийственно грязные штаны. «Такими темпами никакой одежды не останется». Он извлекает из ещё не разобранного чемодана джинсы; покопавшись, находит футболку с надписью «Выставка молодых техников VI» (это примерно как «Я люблю выпендриваться, здравствуйте» — а-а, какая разница, всё равно никто не увидит). Пытаясь попасть в горловину, Ден сбивает со стола какой-то предмет. Он смотрит вниз и замечает лежащую на полу книгу: «Классика американского детектива», Рекс Стаут — ту самую, из-за которой он перерыл вчера всю комнату.
Ден моргает и производит подсчёт вариантов:
«1) Я всё же сошёл с ума.
2) Кто-то таскает мои книги.
3) Мне пора покупать очки.
4) Здесь обитает полтергейст.
...Так, а ну-ка 50 на 50». Остаются первые два ответа, и Ден понимает, что нужно было выбирать звонок другу — но это невозможно из-за отсутствия оных. Он кладёт книгу на место и медленно идёт к выходу. Перед тем, как закрыть дверь, он бросает внутрь ещё один недоверчивый взгляд. Книга по-прежнему лежит на тумбочке.
Ден проходит по идеально чистым полам и думает, что вариант с безумием самый правдоподобный.
— О, вот и умница!.. Как здорово, что ты согласился. Мы на днях подвозили миссис Ластхоум, и она о-очень хотела, чтобы ты к ней заглянул... Оба-я-тель-ней-ша-я старушка, тебе обязательно понравится!
Ден кивает и быстренько идёт к калитке.
— Она живёт в синем доме: налево по дороге, сразу после автобусной остановки, и...
— Да, ладно, хорошо.
Ден бродит по лесу, но сегодня тот не выглядит и близко таким красивым. Порой ему кажется, что именно здесь он ходил с Камменом, но... не могла же природа настолько измениться?..
И почему родители говорят, что он не может общаться с людьми?.. Может! С Камменом вот часов пять провёл... Только тут Ден осознаёт это. Пять часов?! Он провёл с человеком пять часов по своей воле?! Это новый рекорд...
И зачем ему знакомиться с какой-то старушкой? О чём они будут говорить, о вязании?! Впрочем... хоть о котятках, лишь бы не слышать больше, что он ненормальный, потому что ни с кем не общается... где вообще этот дом?!
Ден успевает окончательно увериться, что заблудился, когда замечает заброшенную, окружённую высокими сорняками автобусную остановку. Вдалеке виднеется чистенький сине-голубой домик; ворота распахнуты. Ден мнётся около них, потом пожимает плечами и подходит к двери. Звонок откликается серией рулад — Ден невольно сравнивает их с тем пугающим хрипением, что встречает гостей у них.
— Денни Холдон? — дверь распахивается мгновенно, будто хозяйка стояла, прижавшись к замочной скважине.
— Да... как вы...
— О-о, великие духи сказали мне, что ты придёшь.
Старушка многозначительно воздевает палец к небу. Ден прослеживает направление, в котором она указывает, но находит лишь облако в форме бегемота.
— О, ну не стой же в дверях. Ты преграждаешь путь потоку энергии!
Ден послушно проходит в комнату вслед за хозяйкой. Он и сам невысокий, а бабушка ещё ниже. Маленькая, кругленькая — как мячик. И такая же бойкая.
— Здравствуйте?..
— О, я постараюсь! — откликается миссис Ластхоум.
Хрустальный шар, мистические приборы неизвестного назначения, связки трав... так вот где снимают фильмы про ведьм.
— О, проходи в первую комнату слева, а я пойду поставлю чайник.
Ден оглядывается и замечает на стене тёмное покрывало, видимо, обозначающее дверь. Он отодвигает его...
— ГОСПОДИ!
За покрывалом — огромный, под два метра длиной, ящер.
— О, сразу видно хорошее воспитание! — произносит за спиной вернувшаяся старушка. — Обычно другое говорят. Ах, Зяба, иди, иди! Не пугай гостя, тебе всё равно ничего не достанется. О, никакого печенья, Зяба! Ты должен есть МЯСО. Иди на место, иди, иди.
Ящерица печально слушает данный монолог и плетётся к кушетке у окна.
— Эт-то... игуана, да? — всё ещё в шоке спрашивает Ден.
— Кто-кто?.. — старушка моргает. — О, это мой пёсик! Голос, Зяба! Скажи «гав»! Ах, Денни, не поищешь, здесь где-то стоял заварочный чайник? Ох, с тех пор, как я потеряла очки, совсем ничего не вижу... — приговаривает бабушка, возвращаясь на кухню.
Ден оседает на диван перед журнальным столиком и смотрит сквозь игуану.
— Что же, Зяба... скажи «гав»...
Ящер недоумевающе косится на него; закрывает глаза. Ден оглядывает комнату. На стене карта звёздного неба с какими-то пометками, рядом — лунный календарь. На столе — толстая потрёпанная тетрадь. Везде валяются книги, травы, карты Таро, руны...
Ден выкапывает чайник из-под завала сушёных трав и невзначай спрашивает:
— Миссис Ластхоум, а давно вы потеряли очки?..
Старушка ставит на стол пару блюдец и задумчиво отвечает:
— Ой, милый, я уж и не помню, когда это было...
— А Зябу вы как завели?
— Ох, он сам ко мне пришёл! Ай, представь только, какой умный пёсик! Знал ведь, что мне одиноко, моё золотце!.. У него какие-то проблемы с шерстью, но я не могу разглядеть какие.
Ден смотрит на карту звёздного неба и никак не приходит в себя. Проблемы. С шерстью. У пёсика.
— О, ты пьёшь чёрный чай или зелёный?
— Да... то есть, нет. Простите, что вы сказали?
— Ах, какой тебе чай, Денни?
— Да.
Старушка смотрит с беспокойством:
— Ох, Денни! Денни, успокойся. Конечно же, я знаю, что это игуана. Я сама покупала её. Расслабься! Ох, это всего лишь шутка. Давай же, мальчик, приходи в себя!
Ден моргает, ошарашено смотрит на старушку (та хитро улыбается), ещё раз моргает и заходится смехом.
— Да, миссис Ластхоум, вы меня поймали.
— Ах, зови меня Фиби, малыш, — подмигивает старушка. — О, знаешь, я сегодня испекла печенье...
Через пять минут они уже болтают, словно бабушка с любимым внуком. Миссис Ластхоум — Фиби — рассказывает, как прыгала с парашютом, как летала на дельтаплане, ходила в горы. Ден кивает на каждое слово: свою жизнь прожить не можешь, так хоть о чужой послушай.
— А как вы решили, чем заниматься?..
— А я и не решила. Просто делала всё понемногу.
— Но как вы смогли, — не выдерживает Ден, — бросить всё: колледж, дом, родных — и отправиться в горы?
Фиби пожимает плечами:
— Наверное, я просто верила в себя и судьбу. Но это неважно. Расскажи лучше о себе...
Она задаёт вопросы о друзьях, будущей специальности, грядущем поступлении — вопросы, на которые Ден не может ответить. Встаёт выбор: соврать и пересказать чью-нибудь другую жизнь или сказать правду и слушать, как ужасна твоя. Ден выбирает правду — по большей части потому, что ему лень выдумывать.
— Да... — Фиби неодобрительно качает головой. — Но как можно ни с кем не общаться?
— С вами же общаюсь.
— Да, милый... но всё-таки вы, молодые, должны проводить время с ровесниками, а не с тем, кто застал падение Римской империи.
Она макает печенье в чай, и Ден усмехается.
— Вы на себя наговариваете... А с ровесниками мне обычно скучно.
— Всем скучно! Только бедным ровесникам куда деваться?!
Ден сдерживает пару невежливых ответов.
— Я много общаюсь с Камменом. Каммен... Каммен... не помню его фамилию. Вот он отличный парень! С ним здорово.
Фиби поднимает глаза, и Ден замечает сеть морщинок вокруг них: в молодости эта женщина очень любила смеяться.
— Милый, но здесь нет никакого Камэна!
Ден хмыкает: после Зябы ей трудно верить.
— Ох, я серьёзно! Абсолютно уверена, что в округе нет никого, кроме пыли и ископаемых вроде меня. Разве что кто-то недавно сюда переехал…
Ден потирает лоб.
— Он сказал, что живёт здесь с рождения.
Фиби успокаивается, берёт следующую печенюшку и тянет:
— Ох, солнышко, кем бы ни был этот человек, моё «с рождения» всё-таки немного дольше, чем его. И, ах, я точно знаю, что здесь нет никого с таким именем.
— Странно, — пожимает плечами Ден. — Может быть, он не совсем отсюда?..
— Ах, золотце, ты представляешь, КАК можно изучить окрестности за семьдесят пять лет? Я знаю всех, кто живёт или жил здесь.
Ден улыбается, а сам — опять перебирает варианты.
«1) Миссис Ластхоум снова развлекается.
2) Я всё-таки сошёл с ума.
3) Я что-то не так понял (хотя что можно было не понять во фразе «я здесь с рождения»?!).
4) Каммен наврал (да-да, он вообще из города и прошёл -дцать километров специально, чтобы повидаться со мной)».
Странно это всё! У Каммена нет причин врать... Становится жарко и сразу же холодно. Причин нет, кроме одной.
В округе пропал ребёнок, никто не знает как; труп, что самое странное, до сих пор не нашли... а рядом обретается какой-то парень, который уверяет, что он отсюда, хотя о нём никто не слышал. И ведь место такое, что случайно сюда не забредёшь: какое там, на машине едва доедешь...
— Вы... уверены, что не ошиблись?.. Может, вы просто не сталкивались?..
Фиби выразительно поднимает брови и молчит.
— Понятно... А вы... можете рассказать, как пропала Катлин?
Старушка хлопает глазами, не готовая к этой смене темы. Потом задумчиво смотрит в стену.
— Катлин?.. Да, Катлин... И Джейн, и Вортон. Ах, Денни! Я была так молода, когда они к нам переехали! Мне было лет шестьдесят, не больше. Ох, ну, может быть, шестьдесят пять. Но точно не больше. Ах, или всё-таки?..
Ден кашляет, привлекая внимание старушки, и тихонько напоминает:
— Катлин.
— Ах, да. Катлин... прекрасный маленький ангелочек. Ох, милый, это была такая счастливая, любящая семья! Не встречала людей, которые так заботились друг о друге. Они всегда так радовались гостям! А их девочка! Просто чудо! О, она не верила в то, что люди бывают злыми. Представляешь? — на глаза Фиби наворачиваются слёзы. — Ах, её невозможно было не любить. Да... когда она исчезла, все мы ужасно расстроились, Денни. (А район тогда ещё не был настолько заброшенным, знаешь ли.) Ах, мы искали её несколько недель — а не нашли даже обрывка плаща. Как будто кто-то... ЗАРЫЛ ЕЁ В ЗЕМЛЮ ЗАЖИВО! — рявкает старушка и бьёт кружкой по столу.
Ден отшатывается, едва не падает с дивана.
— Чт... я... т... Как вы можете смеяться над этим?
— А, — пожимает плечами Фиби. — Сначала, конечно, было ужасно. Ах, как же так! Маленький ребёнок пропал, возможно, умер! О, как мы могли не уследить!.. А потом... знаешь, даже и ничего. Чем ближе ты становишься к смерти, тем менее ужасной она кажется, — миссис Ластхоум разводит руками и надкусывает пирожок. — Это фифнь. Ффякое ффуфаефа.
Ден никак не может опомниться. Он несколько раз мотает головой, а потом спрашивает:
— И что... не было даже предположений?.. Хотя она, наверное, просто потерялась, да? — с надеждой спрашивает он.
— Как это, нет предположений?! Всё из-за вашего дома!
— В... в смысле?
— А ты не знаешь? Уже несколько столетий у всех семей, что там жили, пропадали дети.
Ден сглатывает.
— ...Это всё из-за тёмных сил, что живут в твоём доме. Они похищают детские души и тела. На твоём месте я...
«Да и не поздновато тебе в волшебство-то верить?» — звучит в голове голос Каммена. Отцовский голос не звучит, но Ден почти чувствует его присутствие; его презрение к словам старухи и своей реакции.
— Я — не ребёнок! И, миссис Ластхоум, давайте вы не будете пугать меня подобной чушью? Пусть в следующий раз это будет что-то Глобальное Потепление, или Третья Мировая, или хотя бы маньяк в лесу? Не злая ведьма и тёмные силы!
Миссис Ластхоум скорбно смотрит на него.
— Злая ведьма, добрая ведьма... не знаю, Денни. Но это и на моей памяти было. И, ох, моя бабушка рассказывала…
— Миссис Ластхоум! — совсем не вежливо прерывает её Ден.
— Ах, хорошо-хорошо. Разумеется, это всего лишь глупые сплетни... но всё-таки будь поосторожнее. Ох и обидно будет, если исчезнет такой милый молодой человек!
— Я постараюсь, — цедит Ден. — Миссис Ластхоум… Фиби… вы не обидитесь, если я пойду? Мы только что переехали, ещё столько дел, понимаете?
— Ах, конечно, Денни, — разочарованно тянет старушка. — Но ты обязательно заходи!.. Нам с Зябой так одиноко в этом большом доме. О, мы будем очень тебя ждать. И, ах... может, возьмёшь печенье своим родителям?
Ден отказывается от печенья, прощается, снова отказывается от печенья, отказывается от пирожков, ещё раз прощается; желает доброго дня, удачи и здоровья; объясняет, что его мать на диете, а отец не любит сладкое; обещает быть как можно осторожнее и не вступать в сделки с тёмными силами; отказывается от печенья; гарантирует, что не станет заключать сделки с Тёмными Силами, что бы они ни предлагали; берёт проклятое печенье и, наконец, идёт к выходу. Зяба провожает его до порога, зорко следя, чтобы этот человек не обидел его Хозяйку.
Уже около остановки Ден слышит:
— Ах, зайчонок, обязательно возвращайся! Я погадаю тебе на картах! И на рунах! И на птичьих внутренностях!
Ден вздрагивает, с нежностью вспоминает ведро и тряпку и, полный сил, несётся домой. Подумать только, он всерьёз поверил, что Каммен ему врал! А на деле — «милая» старушка просушила лапшу на его ушах. И не поймёшь ведь, прикалывается или и впрямь сумасшедшая... повёлся, как идиот...
На пороге его снова встречает мама — на этот раз со шлангом.
— Уже нагулялся, родной?
— Да! — поспешно отвечает Ден.
— Был у Фиби?
— Да.
— Правда, она милая?
— Д-да... — сбивается он. — Только шутить уж очень любит.
— Ха-ха-ха, смотрю, ты видел Зябу!
— Да уж... — Дена передёргивает от воспоминания. — Мило, ничего не скажешь. Вам она тоже говорила, что это собака?
Мама снова рассыпается смехом.
— Собака? Не-е-ет. Мы встретили её верхом. Она убеждала нас, что это пони.
Ден представляет подобную картину и понимает: ему ещё повезло.
— Ма... а почему ты не предупредила, что у неё есть игуана? И про своеобразное чувство юмора?
— Но ведь тогда тебе было бы не так интересно! — радостно отвечает мать, и она действительно так считает.
Ден смотрит на весёлую-превесёлую маму и сам, не удержавшись, хмыкает. Он заходит в дом, но потом хлопает себя по лбу и снова высовывается за дверь. С хитрой усмешкой потрясает пакетиком.
— Ма-а-ам... а я... принёс тебе... ПЕЧЕНЬЕ!
— О Боже! Моя диета! Не подходи ко мне! — она смеётся и окатывает сына водой из шланга.
Ден поспешно скрывается за дверью. Пожимает плечами, идёт сушиться и разбирать очердной чемодан.
Мама родила его в девятнадцать, но иногда они кажутся почти ровесниками. Этот её вечно тихий голос, эта душа маленькой девочки, весёлой, доброй, радующейся встречному цветку или пролетевшей мимо птичке. И та же наивная, истовая вера в любовь и добро. И религия — нечто среднее между христианством и шаманизмом...
Как она сошлась с отцом? Мол, по закону Кулона, противоположности притягиваются? Тогда почему теперь не сходятся?.. Зарядили их по-другому, что ли?!
Ден отмахивается и заставляет себя думать о другом. Где вот Каммен сейчас, например? Чем занимается? Вот бы его увидеть!
Период первой активности спадает, и в этот день Ден делает куда меньше, чем в предыдущие. Он с удовольствием перечитывает ещё главу детектива и ложится спать.



Два.
Три.
Четыре.
 

запись создана: 04.06.2011 в 13:33